Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

Версия 10:14, 13 сентября 2023

ТЕРРИТОРИИ / Комитет территориальной вольности /

Н. Михайлашев

БУРЯ ГНЕВА

Записки чекиста

Издательство "Беларусь" Минск 1971

В начале июля 1941 года небольшой истребительный отряд, состоявший из чекистов, посылается в тыл врага с задачей - поднимать население оккупированных районов на вооруженную борьбу против немецко-фашистских захватчиков. В составе этого отряда находился и автор.

Боевая обстановка быстро менялась. После одно из столкновений с немецкими захватчиками автор с товарищем остаются вдвоем. Но не растерялись чекисты. Они нашли местных партизан и вместе с ними участвовали в многочисленных боях в северной части Гомельской области, вели разведку, совершали диверсии в гарнизонах и на коммуникациях противника.

В начале 1944 года, оказавшись в советском тылу, Н. А. Михайлашев подает рапорт с просьбой вторично послать его на оккупированную немцами территорию. Возглавляемая им спецгруппа "Буря" действует в районе Вилейки.

Автор тепло пишет о местных партизанах, подпольщиках, о друзьях-чекистах, не раз рисковавших собой при выполнении боевых заданий.

Первые испытания

Скорый поезд вот-вот должен был отойти от перрона Белорусского вокзала, как вдруг в наш вагон вбежал запыхавшийся проводник и срывающимся от волнения голосом объявил:

- Война... Всем гражданским приказано немедленно освободить места. Поедут только военные и их семьи.

Это известие, словно удар грома, поразило всех пассажиров. На миг стало тихо-тихо, а вслед за тем посыпался град недоуменных, встревоженных вопросов, послышался горестный плач. Радио в поезде не работало, поэтому никто еще не знал ничего определенного, но и без официального сообщения людям вдруг стало ясно, что произошло самое страшное: немецко-фашистские войска вероломно напали на нашу страну.

Ждали ли мы этого? Пожалуй, да. Но едва ли кто-нибудь предполагал, что подлый бандитский удар будет нанесен именно в это воскресное утро...

И тем не менее я не заметил ни паники, ни растерянности. Женщины, дети, мужчины в гражданской одежде один за другим покидали купе, а вместо них вагон заполняли военнослужащие, в основном отпускники, спешившие поскорее возвратиться в свои части.

Поезд, наконец, тронулся, и вскоре Москва осталась позади. Общее горе, общая боль и тревога быстро сближают людей. Вскоре мы не только в лицо, а поименно знали друг друга. Жажда сурового возмездия фашистским захватчикам звучала в отдельных фразах, в жарких спорах, возникавших то в одном, то в другом переполненном пассажирами купе. А это еще больше усиливало общее нетерпение: "Ну и плетется же поезд, как черепаха!".

На самом деле поезд мчался с предельной скоростью, минуя полустанки и небольшие станции, и только на узловых останавливался на считанные минуты, чтобы принять в вагоны новых пассажиров в армейских гимнастерках и пилотках. Ночью ехали с затемненными окнами, и, хотя вагонная духота за долгий путь успела истомить всех, почти никто не сомкнул глаз.

Утром прибыли в Минск. Я не узнал вокзала, с которого совсем недавно отправлялся в отпуск. На пассажирских платформах - море людей в защитной армейской форме. Громко звучат команды, и люди строятся, быстро шагают к эшелонам грузовых вагонов, ожидающих на станционных путях. Перепачканные, в мазуте и копоти, железнодорожники без лишней суеты, но быстро формируют новые составы. Чувствуется, что люди не дрогнули, не пали духом.

Мне удалось пристроиться в одном из воинских эшелонов, минут через двадцать отправлявшемся на запад. До станции Городея доехали быстро, без остановок и помех. А там на поезд, на станцию, на пристанционные улочки с безоблачного неба внезапно ринулось девять фашистских бомбардировщиков. Освободившихся от смертоносного груза, гитлеровские стервятники один за другим снизились до бреющего полета и открыли огонь из пулеметов. Лишь израсходовав все боеприпасы, бандиты снова взмыли в голубую высь и ушли на запад.

Страшную картину являла в эти минуты еще недавно тихая, маленькая станция Городея. Все пути разворочены, станционные строения в огне. Наш эшелон тоже превратился в черные груды закопченных обломков. Но на путях уже мелькали лопаты в руках железнодорожников, засыпавших воронки. Люди в белых халатах и их добровольные помощники уносили на носилках тех, кто пострадал от осколков и пуль фашистских убийц.

Мне нечего было делать здесь, и я дальше вместе с группой военнослужащих пошел пешком. К полудню кое-как по изнуряющей жаре добрался до Несвижа. Оттуда позвонил по телефону в Ганцевическое районное отделение НКГБ, где совсем недавно, до отпуска, я служил старшим оперативным уполномоченным. Но едва успел доложить дежурному о своем возвращении, как неподалеку послышался грохот взрывов, и телефонная связь оборвалась. "Что же теперь делать? - ломал я голову. - Как пробраться в Ганцевичи?".

Но мысль об этом пришлось тут же отбросить.

- Идемте с нами, - посоветовал один из командиров части, отходившей через реку Несвиж на восток. - Немцы следуют за нами буквально по пятам, и вы попадете к ним в руки.

Труден и горек был путь отступления. В деревнях, поселках, районных городках жители с тоской и болью в глазах смотрели нам вслед - своим уходящим защитникам. Часто налетали самолеты, обстреливали фашистские диверсанты, заброшенные в наши тылы. Только к концу июня, когда Минск уже был захвачен гитлеровцами, мне удалось добраться до Могилева, куда несколько раньше эвакуировался наш наркомат.

Город над Днепром готовился к обороне. С утра до вечера, а в основном по ночам люди строили оборонительные сооружения. По улицам устало шагали колонны красноармейцев, с ног до головы покрытых пылью. Стремительно проносились грузовики то с вооруженными бойцами, то с пушкой на прицепе, то с санитарными крестами на борту. Фронт был уже близко, и Могилев жил тревожной, напряженной жизнью.

Стремясь подорвать боевой дух наших войск, гитлеровцы, не скупясь, забрасывали в наши тылы своих заблаговременно подготовленных и обученных лазутчиков. Они пробирались даже в город и по ночам сигнализировали электрическими фонариками своим самолетам, наводя их на военные и промышленные объекты. Десантники-парашютисты выходили на коммуникации севернее, восточнее и южнее Могилева. Они действовали и в красноармейской, и в милицейской, и даже в чекистской форме.

Надо было парализовать фашистскую агентуру, и наш наркомат спешно формировал специальные истребительные отряды, направляя в них всех работников органов государственной безопасности, милиции и пограничников, продолжавших стекаться в Могилев из прифронтовых и уже захваченных противником районов. В один из таких отрядов, которым командовал бывший пограничник, начальник контрразведывательного управления НКГБ Барановичской области капитан Кирилл Андреевич Рубинов, зачислили и меня.

Трудна и опасна партизанская борьба в тылу противника, а подпольная работа под носом у гитлеровцев еще труднее. Не знаешь, кто рядом с тобой живет, с кем делишь кусок хлеба, как будет вести себя твой же товарищ, угодив в лапы фашистских палачей. Достаточно одного провокатора или неустойчивого человека, чтобы провалить целую группу. Поэтому и стала для умных и дальновидных руководителей подполья строжайшая конспирация неприложным, железным законом всей борьбы. Такими дальновидными руководителями были Павел Иванович Дедик, Тихон Кондратьевич Короткий.