Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

ТЕРРИТОРИИ / Российская социал-демократическая рабочая партия /

Первый съезд

(Март 1898 г.Минск)

Огромная страна, раскинувшаяся от Балтийского и Черного морей до азиатских берегов Тихого океана, уже во второй половине прошлого века вышла из пелёнок докапиталистической экономики и стала быстро догонять промышленные страны Западной Европы. Если еще в первые десятилетия пореформенного периода могли быть некоторые основания для иллюзий

относительно самобытных путей развития России - не по типу капиталистических стран ,-ТО уже к 90-м го­дам стало совершенно ясно, что жизнь этой страны. окончательно и бесповоротно стала под знак капи­талистического развития. За полтора десятка лет(с 1875-78 п. до 1892 г.) число паровых двигателей в России по количеству сил возрастало втрое (с 115 ты­сяч лош. сил до 345 тысяч). Во всех отраслях промыш­ленности чрезвычайно быстро росли новые формы производства. Каменного угля в 1880 г. было добыто 200 млн. пудов, а в 1893-м.-464 млн. пуд. Чугуна, же­леза и стали в 1881 г .оду выработано 65 млн. пудов, а в 1896 году-152 МЛII. пуд. Обороты русской хлопча­тобумажной промышленности достигали в 1883 году280 млн. рублей, а 1893г.-385 млн. рублей. Нефти в 1881 году добыто было 41 млн. пуд., а в 1895 году­ 347 млн. пуд. Грузов по железным дорогам было пере­везено в 1881 году 21/2 миллиарда пудов, а в 1896 году­свыше 6 миллиардов. Наблюдается быстрый рост го­родов :городское население растет вдвое быстрее, чем остальное. Словом, на глазах поколения восьмидесятых и девяностых годов Экономика России переживала пе­риод революционно-быстрого развития. Отсюда стано­вится понятным, какой жалкой и отсталой должна была казаться идеология последышей народничества, кото­рые в 90-х годах продолжали еще свои смешные по­пытки заклинаниями и Причитаниями спасать мужицкую

Россию от тлетворного ВЛИЯНИЯ капитализма. Они упрямо не хотели видеть, что капитализм уже является неоспоримым фактом окружающей действительности; они никак не могли взять в ТОЛК, что народилась уже новая революционная сила в лице пролетариата, на ко­торый только и можно возлагать надежду, как на по­следовательного и решительного борца со всякого рода угнетателями и эксплуататорами. Владимир Ильич в своей известной книжке «Разви­тие капитализма в России» насчитывает в 90-х годах около 7,5 миллионов наемных рабочих из взрослых мужчин, Т.е. около половины всего взрослого мужского населения России, участвующего в производстве мате­риальных ценностей. Из этого числа на долю одних только фабрично-заводских, горных и железнодорож­ных рабочих приходилось 1,5миллиона человек. *(* Ленин, Т. 3-ий. изд. З-е. Стр. 476-477.).Это уже был не маленький кадр классовых врагов капита­лизма. Как ни могуча, как ни страшна была еще власть царского правительства, деспотически опиравшегося на грубую силу полицейского кулака и на работу солдат­ского штыка, тем не менее русский молодой пролета­риат уж в 90-х годах нашел в себе достаточно смелости и классовой сознательности, чтобы. "скопом" выступать против своего поработителя и с успехом отвоевывать себе некоторые права. Середина 90-х годов отмечается всеми историками РУССКОЙ революции, как полоса небывалого подъема в русском рабочем движении, характеризуе­мого целым рядом невиданных до того стачечных вспышек. В 1895 году прогремела стачка на "Большой Ярославской Мануфактуре", подавленная с помощью войск (отличились знаменитые "молодцы фанагорийцы", заслужившие живейшую благодарность Николая 2). Вслед за тем с Кровопролитиями и насилием над рабо­чими прошли стачки в Тейкове и Иванове-Вознесенске. Августовская стачка в Белостоке охватывает.26 тысяч рабочих всех городских фабрик. Но самая грандиозная картина стачечного движения наблюдается в Петербурге (ныне - Ленинграде), где стачки, начавшись в 1895 году; длинной цепью проходят через весь 1896 и захватывают 1897 год. Десятки тысяч рабочих дружно бастуют на суконной фабрике Торнтона, на табачной фабрике Лаферма ,на ткацкой фабрике Лебедева и за­тем в 1896 .Г-на Путиловском заводе, на бумаго­прядильне Кенига, у Воронина, на "Новом Адмиралтей­стве" и на казенном Александровском чугунном заводе, а также в целом ряде мест (в Москве, в Нижнем, в Вильно, Киеве, Одессе, Костроме, Белостоке, Ковно и т. д.)-наконец, в 1897 году в Питере, где бастовало 15 Тыс. ткачей. Эти десятки тысяч рабочих держали долгое время в страхе и трепете не только капиталистов, но и царское правительство. Недаром же перепуганный стачками царский министр Витте поспе­шил с изданием закона 2 июня 1897 Г., ограничившего До некоторой степени размеры капиталистической эксплуатации рабочих.

Само собой разумеется!, что такое выступление на историческую сцену новой общественной силы ,способ­ной в известной мере потрясать основы "существую­щего строя", не могло происходить стихийно и должно было сопровождаться зарождением организационных центров движения. Всякий класс может расти и успешно бороться со своими социальными врагами только тогда, если он действует организованно, т.е. если он имеет свой военный штаб, своих испытанных руководителей, преданных его делу вождей, "Выдержанных в теоретиче­ском отношении идеологов и приспособленные к дан­ной исторической обстановке организационные формы своего классового самоопределения.

И, действительно, история русской социал-демокра­тии, Т.-е. авангарда и выразителя классовых интересов русского пролетариата, началась задолго до первого съезда партии. Владимир Ильич различает в этой исто­рии до 1898 года два периода. Первый период обнимает приблизительно десятилетие 1884-1894 г., а второй охватывает четырехлетие 1894-1898 гг.

Чем же характеризуется первый период? Это был, по словам Ильича, "период возникновения и упрочения теории и программы социал-демократии". Социал­-демократия существовала без рабочего движения, переживая, как политическая партия, процесс "утробного развития" (см. заключительную главу в "Что делать" Ленина). И в самом деле: какими моментами опреде­ляется в истории нашего революционного движения указанное десятилетие? Прежде всего, деятельностью группы "Освобождение Труда".Благодаря Плеханову и его товарищам из группы, учение Маркса и Энгельса проникает в умы многих одиночек ИЗ рядов дореволю­ционной интеллигенции в России и мало-помалу вытес­няет из сознания ЭТОЙ интеллигенции старые народни­ческие предрассудки. Этот длительный процесс не заканчивается к концу данного периода, но он уже окончательно подготовляет момент полного торжества новой идеологии в ее борьбе со старыми течениями, задерживавшими поступательный ход русского революционного движения.

На ряду с заграничной деятельностью группы "Освобождение" в самой России начинают обнаруживаться симптомы зарождения марксистских идей в недрах ре­волюционного подполья.

В 1884 году в Питере возникает группа Благоева под громким названием "Партия русских социал-демокра­тов".Это еще не "правоверная" социал-демократия, группа еще не самоопределилась совершенно по-мар­ксистски; она, собственно говоря, исповедует какую-то теоретическую смесь из марксизма. и лассалианства, но все-таки многие идеи, которые легли в основу учения Маркса и Энгельса про водятся через эту группу в умы более сознательных петербургских рабочих.

Одновременно с Благоевской группой или вслед за ней, отчасти независимо, а еще более в порядке преемственности, социал-демократическая мысль прокладывает себе дорогу и через посредство других организа­ций. Так, например, в Питере же в середине 80-х годов возникает организация (« Товарищество») Павла Точисского, затем Богдановекий кружок и знаменитая Брусневская группа, опиравшаяся уже не на один де­сяток сознательных социал-демократов рабочих (таких,

как Бабушкин, Егор и Федор Афанасьевы и т. д.), нако­нец, целый ряд кружков в провинции: кружок Федо­сеева в Казани, кружок Абрамовича в Киеве, Рязанова в Одессе, организация Ювеналия Мельникова в Харь­кове и Ростове и т.д.

Подпольные социал-демократические кружки в конце 80-х и начале 90-х годов растут, как грибы. Жандарме­рия бессильна задержать этот новый вид революцион­ного движения. Марксизм завоевывает себе все новые и новые позиции в обстановке пробуждающегося клас­сового сознания русских рабочих. И все же Ильич прав, отзываясь об этом времени, как о периоде утробного развития партии. Была уже налицо более или менее оформленная социал-демократическая теория, народилась социал-демократическая интеллигенция, но недо­ставало еще соответствующих форм рабочего движения, на почве которого социал-демократическая мысль могла бы воплотиться в огромную политическую силу, руководящую движением широких рабочих масс. Это по­следние условие становится заметным фактором классо­вой борьбы русского пролетариата только в 1895 году, когда революционно - марксистская идеология, приняв­шая законченные формы в мировоззрении лучшего из

марксистов того времени-Владимира Ильича Ленина, начинает проверять свою мощь и свою правильность на опыте руководства социал-демократии петербург­скими стачками.

Таким образом, начало второго периода в истории русской социал-демократии совпадает с моментом пер­вого выступления Ильича на арену практической рево­люционной работы. И это не случайно. «Стихия» рабо­чего революционного движения в момент своего весен­него половодья исторически наталкивается на свою классовую мысль", выношенную таким великолепными совершенным во всех отношениях вождем, как Вла­димир Ильич. Как ни краток был период практической работы Ильича (в декабре 1895 г. Ильич и его кружок были уже арестованы), тем не менее никому иному, как именно Ильичу, выпала на долю честь впервые пока­зать яркий пример сочетания революционного мар­ксистского сознания с массовым рабочим движением. Подобно тому, как машинист, искусно надавливая на те или иные рычаги, делает послушной своей воле огром­ную махину, целесообразно развивающую колоссаль­ную силу, подобно этому и группочка самоотверженных революционеров, руководимых таким "машинистом", как Ильич, могла двигать в бой (в стачечную борьбу) тысячи рабочих. Любая прокламация группы, частот написанная от руки, производила магическое действие на рабочие массы и способна была остановить' работу на огромном заводе. Именно в этот период своей жизни Ильич имел прекрасный случай убедиться в том, какой могучий эффект может произвести счастливое и умелое соединение двух начал - революционного сознания и потенциальной (находящейся в скрытом состоянии) го­товности масс к классовой борьбе.

Созданная Ильичем в Петербурге первая организа­ция нового типа-«Союз борьбы за освобождение ра­бочего класса»-существенно отличается от всех пред­шествующих рабочих кружков и организаций. "Союз борьбы" гораздо ближе стоит к рабочим массам, чем, например, Благоевский кружок или Брусневская группа.

Провал "Союза борьбы" в 1895 году (было арестовано около 90 человек) не прекращает, однако, жизни этой организации. "Союз борьбы" деятельно работает и ру­ководит стачками в 1896г. На смену выбывшим из строя ПОЯВЛЯЮТСЯ новые руководители, и рабочая ар­мия в Питере отныне никогда уже не остается без организующего ее штаба. .

По типу петербургского "Союза борьбы" создаются подобные же организации и в других центрах рабочего движения: в Москве, Екатеринославе, Киеве. Встрево­женное царское правительство напрягает все свои силы, чтобы задушить социал-демократию. Жандармерия сви­репствует, как никогда. Провал следует за провалом. Сотни социал-демократов, изъемлются из обращения и забрасываются в отдаленные уголки Сибири. И все-таки постоянно дезорганизуемся, и удушаемая социал-демократия находит в себе силы всегда... "возрождаться из пепла", продолжая свою работу по собиранию сил рабочего класса. Когда социал-демократическая ра­бота на время замирает в одном месте, она начинает бить живым ключом в каком-нибудь другом уголке страны. Так, например, после того, как обессиленный в неравной борьбе петербургский "Союз' борьбы"' перестает быть на время главным центром революцион­ного движения, эта роль переходит к югу России, при чем особенно посчастливилось в ЭТОМ отношении Киеву.

В описываемое время благоприятным обстоятель­ством для Киева явилась наличность такого крупного руководителя и вдохновителя киевского рабочего движения, как Ю. Д. Мельников. Выходец из Дворянской семьи, он, однако, до такой степени и в профессиональ­ном (в качестве слесаря), и в революционном отношении растворил свое "Я" в рабочей среде, что может счи­таться типичнейшим представителем и выдающимся вождем рабочего класса. Влияние его на товарищей пореволюционной работе было огромное. После харьков­ского периода своей революционной работы он обосновывается в Киеве в качестве уже убежденного социал-­демократа. При его участии и под его непосредственным руководством создается и расцветает первый киевский рабочий комитет. К сожалению, много раз арестован­ный и сидевший в каменном мешке, он быстро ,тает и умирает в 1900 году от приобретенной в царских­ тюрьмах чахотки.

Киевская социал-демократическая организация, ос­новное ядро которой оставалось почти неизменным на протяжении 2-3 лет ее существования под разными наименованиями (" Русская группа", "Рабочее Дело"-с газетой «Вперед», группа "Рабочей Газеты"), явилась, так Сказать, наиболее действенным носителем идеи со­здания объединенной С.-д. ,партии в России, и ей именно принадлежит честь доведения до конца задуманного ею дела по созыву 1 съезда партии. Душою этой органи­зации был Ювеналий Мельников, но и помимо негодам подобрались преданные делу социал-демократы, умевшие вести свою подпольную работу достаточно конспиративно и обеспечившие, таким образом, своей группе сравнительно ПРОДОЛ2.Кительную жизнь *(* Один из виднейших членов этой группы и главный организатор съезда ТОВ. Б. Л. Эйдельман является и поныне живым свидетелем описываемого нами исторического момента в жизни нашей партии. Его воспоминания остаются и до сих пор главным источником наших сведений а первом съезде.)

К числу положительных особенностей киевской С.-д. оргаШ:f3аuии, помогших ей вписать новую страницу в историю нашей партии, следует отнести постоянное стремление группы выйти за пределы своей местной работы и сделать какой-нибудь решительный и смелый шаг по направлению к заветной цели - объединению всех социал-демократических работников в России. Нельзя сказать, что киевская организация имела право претендовать на идейную гегемонию (на роль вождя) в ряду других С.-д. русских организаций. Но упорство, с которым она добивалась этой цели, и ее сравнитель­ная устойчивость, благодаря "долготерпению" провин­циальной жандармерии и конспиративным навыкам чле­нов организации, позволили ей в конце - концов дове­сти до конца свою историческую миссию по созыву

1 съезда. .

Еще весной 1897 года, поставив перед собой за­дачу - перейти от своего "Вперед" к изданию обще­русской газеты, киевская организация (в то время"Рабочее Дело") задумала устроить совещание пред­ставителей всех главнейших с.-Д. групп в России и осу­ществить, таким образом, нечто вроде первого съезда партии. Невелико было знакомство группы "Рабочее Дело" с деятельностью и физиономией остальных ор­ганизаций. О петербургском "Союзе" она знала то не­многое, что было известно и широкой публике по про­кламациям "Союза" и по хронике петербургских стачек. Такие же неопределенные сведения у нее были о Ниж­нем и Иванове-Вознесенске. Тем не менее, группа ре­шительно и смело держит курс на "съезд", приглашая к себе в Киев представителей PPS (партии польских социалистов), группы польских социал-демократов, виленской организации, петербургской, московской и иваново-вознесенской. московский делегат показался инициаторам съезда подозрительно юным, и они его "отшили", из Вильно же и Иванова-Вознесенска никто не прибыл, так что вместо съезда получилась лишь скромная "конференция" (17 марта 1897 ,г.), на которой присутствовали представители лишь двух киевских групп и делегат от петербургского" Союза".

Неудавшийся опыт первого съезда в 1897 г. не обескуражил, однако, киевской организации, и она, пре­образившись затем в группу "Рабочей Газеты", поста­вила перед собой цель повторить тот же опыт после соответствующей подготовки к нему.

"Рабочая Газета" имела уже претензию на роль об­щерусского органа, Вышло в свет два номера ее: в августе и в декабре 1897 года. Третий номер не уви­дел света. Газета не была богата литературными силами с громкими именами. Вигдорчик, Тучапский , Розенберг, Этингер - вот те работники пера, на которых легла вся тяжесть заполнения газеты соответствующим содержа­нием. По сравнению с блестящей плеядой литераторов-марксистов, группировавшихся около "Нового Сло­ва",- таких, как Струве, Туган-Барановский, Булга­ков и др., не говоря уже о Владимире Ильиче, - литераторы из "Рабочей Газеты" казались довольно скромными величинами. Но за ними было то достоин­ство, что они, не мудрствуя лукаво, держались в общем и целом правильного тона в определении задачи I1. так­тики социал-демократии, не шли вразрез со "стариками" (основателями петербургского "Союза" во главе с Вла­димиром Ильичем*(*Когда Владимир Ильич и его кружок (Г. Кржижановский, Ю.Мар­тов, В. Старков, А. Венеев и др.) были ,ликвидированы жандарме­рией в 1895-96 гг., их реВО.1юционное наследство перешло в руки «молодых», с которыми потом, старикам' приходилось уже горячо спорить по вопросам о задачах социал-демократии. В ] 897 - 98 ГР. То течение, которое было представлено, молодыми", стало вырождаться в своеобразную форму оппортунизма, известную под именем ,экономизма.) и имели право считаться "ортодо­ксальными" (правоверными) марксистами. Сам Плеханов и ВСЯ группа "Освобождения" в целом отзывались о, "Рабочей Газете" довольно одобрительно. "В моих глазах,- говорит Плеханов в своем письме, адресованным редакции "Р. Г.",- ваш орган есть также и наш орган, орган всех тех, которые принадлежат к русской социал-демократической партии". Два обстоятельства заставляют Плеханова расценивать орган киевлян с по­ложительной стороны: 1)Этот орган посвящён обсу­ждению общерусских задач и преследует цель слияния местных групп в стройно организованное целое, что "стало теперь необходимым условием дальнейших успехов русской, социал-демократии" . 2) В то время как русские социал-демократы "не всегда помнят ту чрезвычайно важную мысль Маркса, что всякая классовая борьба есть борьба политическая" (о чем можно забыть лишь при увлечении своими местными группо­выми делами), "Рабочая Газета" дает право думать, что она в этом вопросе, "который можно назвать вопросом из вопросов нашего революционного движения", стоит на правильной точке зрения.

И действительно, стоит только заглянуть хотя бы в передовицу ,№ 2 "Рабочей Газеты", чтобы найти подтверждение характеристики Плеханова. По вопросу о завоевании рабочим классом политической свободы автор передовицы не оставляет никаких сомнений о взглядах 'газеты на этот счет. «В железных тисках правительственного гнета,- говорится там,- стано­вится уже тесно русскому рабочему движению".»Не добившись свободы стачек, собраний, союзов, слова и печати, не добившись права принимать участие в упра­влении страной и в издании законов, мы никогда не

сбросим с себя гнетущих нас цепей экономического рабства. Вот почему борьба с самодержавным прави­тельством за политическую свободу есть ближайшая задача русского, рабочего движения". Эта мысль о бли­жайшей задаче рабочего движении шла совершенно в разрез с тем назревавшим уже в недрах русской со­циал-демократии течением, которое нашло себе яркое выражение в пресловутом документе "Кредо" (лат. Слово credo означает "верую"); в основе его лежала та идея, что у рабочего класса есть своя особая задача -вести экономическую борьбу 'на непосредственное улучшение своего трудового положения, а политическую борьбу будет вЫН0СИТЬ на своих плечах либеральная буржуазия в меру своей заинтересованности делом завоевания политических свобод.

Другим центральным пунктом передовицы в N!! 2 "Р. Г." является развитие мысли о необходимости по­спешить с объединением всех С.-Д. сил в "единое строй­ное целое с общим' именем и стройной организацией". Газета требует от рабочих не только понимания пользы и значения объединения, но и непосредственных дей­ствий в этом направлении, ибо "наступает пора, когда отдельные, разбросанные всюду рабочие кружки и союзы должны превратиться в один общий союз или одну общую партию". На красном знамени этой партии дол­жен быть начертан лозунг: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь". Газета при этом выражает надежду, что "образование русской социал-демократической партии даст сильнейший толчок развитию русского рабочего движения. Окрепшее и усилившееся русское рабочее движение свергнет иго самодержавия и добьется поли­тической свободы".

С этой-то платформой группа "Рабочей Газеты" и выступила в качестве застрельщика в деле созыва общепартийного съезда. Но одной лишь правильной платформы и одного только доброго желания группы привести партию к единству было бы недостаточно для успеха этого предприятия. И если киевлянам удалось все-таки, в конце-концов , осуществить эту свою завет­ную мечту, то такой удаче в значительной мере способ­ствовало то обстоятельство, что идея об организацион­ной увязке всех частей партии давно уже носилась в воздухе и была очень популярной в то время. Задачу объединения партии ставили перед собою и социал-демократы из петербургского "Союза борьбы" в 1895 г. Во всяком случае, Владимир Ильич еще в первый период своей революционной деятельности ясно пред­ставлял себе и задачи социал-демократии (свои взгляды на этот счет, подкрепленные личным опытом практиче­ской работы в 1894-1895 годах, он изложил в извест­ной брошюре "Задачи русских социал-демократов", написанной в 1897 г.) и значение образования единой рабочей партии. Затем, в 1896г. петербургская группа "Союза борьбы", судя по воспоминаниям Надежды Константиновны Крупской, предприняла некоторые практические шаги к осуществлению плана издания общей нелегальной газеты и подготовки съезда партии.

Более решительную попытку в этом направлении сделала потом группа "Рабочего Знамени" (сборная группа из членов петербургской группы "Социалист" и белостокской "Группы рабочих революционеров"). Эта группа конкурировала в данном отношении с киев­ской организацией. Но стать в центре объединительного движения она не могла уже хотя бы по той простой причине, что и сама-то она не успела еще вполне само­определиться, как марксистки выдержанная в идеоло­гическом отношении организация. Объединение партии она представляла себе, как технически важное условие для воздействия на массы с помощью печатного слова, при чем сплочение отдельных личностей на этой почве вовсе не требовало, по ее мнению, теоретического (программного) единства мысли объединенных членов партии. "Что же касается чисто теоретического харак­тера,- говорилось в одной из руководящих статей "Ра­бочего Знамени", - то мы полагаем, что партия без вся­кого для себя ущерба может в этом отношении предо­ставить каждому право" сметь свое осуждение иметь".

Но и помимо того, что различные группы прямо ставил цель создания единой партии, не было сколько-нибудь значительной социалистической организации, которая силою обстоятельств не была вынуждена к рас­ширению своего влияния на соседние организации и к установлению связей с другими группами и кружками. Так, например, член одесской организации Даргольц­-Липовецкая сообщает в своих воспоминаниях о 1897г.: "МЫ уже довольно точно и правильно связались с Киевом, Кременчугом., Елисаветградом, Екатериносла­вом и совершенно регулярно с НИКО{Iаевом, связались даже с работниками,". Впрочем ,эта связь не имела еще характера планомерности, и автору воспоминаний при­ходится ,отрицать наличность таких достижений в обла­сти организационной увязки работы группы с другими организациями, какие, например, имели место в Киеве и Николаеве ("Южно-Русский рабочий союз"

Участница ростовского движения, Быстрицкая-Тор­суева, вспоминает ,-воспоминания относятся к тому же периоду времени,- как приезжие рабочие из Луганска, Иваново-Вознесенска, Сулина, Тулы и Таганрога влились в ростовское движение. Когда же оказалось, что в Баку, Таганроге, Сули не и Луганске работа велась слабо, то донской комитет завязал связь с этими городами.

Витебская организация, выросшая в 1896 году под влиянием и под руководством высланных в Витебск поднадзорных революционеров (Заславского из Ека­теринослава и его жены Дубинской), в свою очередь, решила разослать часть своих членов по другим орга­низациям для получения революционного опыта. "Наши товарищи,- пишет член этой группы Илья Виленский ,- побывали в Вильно, Минске, Могилеве, Гомеле, Киеве,Кременчуге, Полтаве, Феодосии".

И таких примеров можно было бы привести сколько угодно. Либо сама полиция высылками способствует распространению социал-демократии в разные стороны ,либо организации в ходе своей работы наталкиваются на мысль выйти за пределы своего "прихода" и свя­заться с другими организациями. На революционной арене уже появляется (и чем дальше, тем чаще и чаще) тот тип профессионала-революционера, на которого впоследствии делает ставку и "Искра". Этот профессионал-­революционер кочует из одного центра революционного движения в другой, скрываясь от " всевидящего глаза" охранки, в интересах все более и более назревающей

в отдельных кружках, потребности практического и идей­ного объединении действующих в России организаций. Например, Мельникова мы видим за работой то, в Ростове, то в Харькове, то в Киеве. Глава рабоче­знаменцев М. Лурье кочует по всей России. Да и не только такие крупные единицы, как только что перечис­ленные,- десятки и сотни рядовых работников того времени мелькают, как революционные метеоры, по раз­ным городам и весям. Все это совершенно определенно говорило о том, что сама жизнь властно требовала объединения рассеянных по всей России социал-демократов в одну стройную организацию, т.е. в партию.

Первый съезд, тщательно (в конспиративном отно­шении) подготовленный киевской организацией, состо­ялся в Минске 1 марта (по ст. стилю) 1898г. На съезде присутствовали представители четырех "Союзов борьбы за освобождение рабочего класса", петербургского, московского, киевского и Екатеринославского, Бунда (незадолго перед тем образовавшейся в Вильно областной организации) и группы "Рабочей Газеты",-всего 9 представителей : от петербургского «Союза»­ С. И. Радченко, от Екатеринославского "Союза" ­

Каз. Ад. Петрусевич, от киевского" Союза" и киевского рабочего комитета - П. л. Тучапский, от московского "Союза" -А-др Ванновский , от "Бунда"-А. Кремер, Мутник (Глеб) и еще один рабочий-часовщик и от "Ра­бочей Газеты"- Эйдельман и Вигдорчик.

По разным причинам или не были приглашены, или не явились представители из Одессы, Николаева, Харь­кова, от литовской С.-д. партии, социал-демократии Царства Польского и Литвы, заграничной группы "Со­юза русских социал-демократов" и группы "Рабочего Знамени". Но и в том составе, в каком фактически оказался 1 съезд, он мог иметь достаточный авторитет, так как имел представителей от всех крупнейших русских С.-д. организаций.

Первым вопросом, который обсуждался на съезде, был вопрос о названии партии. Съезд решил присвоить партии название "Российская Социал-демократическая Рабочая Партия" (РСДРП). Затем одним из первых был поставлен на обсуждение вопрос национальный, выросший из более частного вопроса об отношении партии к PPS (партии Польских социалистов). Это был, пожалуй, единственный программный вопрос, подверг­шийся обсуждению на съезде, ибо, как известно, 1 съезд не имел Готового проекта программы и не дал партии программы. Решение I съезда по национальному во­просу, признающее за каждой национальностью право самоопределения и позволяющее партии через свой ЦК вступать в отношения с другими революционными организациями при условии не нарушения этим прин­ципов программы партии и ее тактики, легло впослед­ствии в основу аналогичного решения II съезда пар­тии. По вопросу об автономии местных комитетов­

съезд не установил строгого принципа централизации, и в связи с этим Бунду была предоставлена автономия. Но эта автономия мыслилась съездом довольно ограничительно (она сводилась, главным образом, к пре­доставлению Бунду права издавать литературу на еврейском языке), и уж ВО всяком случае решение съезда не имело ничего общего с принципом федера­тивной связи Бунда с партией, как этого впоследствии упорно добивались бундовцы.

В ЦК партии были избраны 1ри представителя трех групп, которые и раньше задавали тон в партии: пе­тербургского "Союза", Бунда и "Рабочей Газеты". Центральным органом была признана "Рабочая Га­зета".

Центральному Комитету было поручено издать манифест об образовании партии, который действи­тельно и был. скоро издан. Автором проекта манифеста был пресловутый Пётр Струве, впоследствии злостный ренегат, а в то время еще "готовый к услугам" рево­люционной социал-демократии. Нельзя сказан, чтобы в этом манифесте не сказалась индивидуальность буду­щего либерала и поборника буржуазных классовых интересов. В манифесте читатель не найдет той ясности идей и четкости социал-демократических принципов, какими, напр., отличается брошюра Ильича "Задачи русских социал-демократов", да и вообще все то, что выходило из-под его пера. Получается такое впеча­тление, словно манифест РСДРП ясно различает только ближайшую задачу партии - завоевание политической свободы, т.е. ту цель, которая была намечена и деятелями "Народной Воли". О конечных же целях движения мы узнаем только, что в перспективе "как движение, так и направление - социалистическое..." А народо­вольцы разве не считали себя социалистами? И чем же в таком случае социал-демократия отличается от того направления, которое было когда-то представлено слав­ными деятелями "Народной Воли".

Но в общем и целом манифест, в значительной мере продиктованный представителями старого, К..1ас­сического течения петербургской социал-демократии Ильичевской школы (известно, например, что манифест писался под идейным влиянием и контролем Степана Ивановича Радченко, одного из сподвижников группы петербургского "Союза борьбы" первого призыва),отчетливо и достаточно выпукло ставил и разрешал тот вопрос, который и Плеханов считал "вопро­сом ИЗ вопросов нашего революционного движения": именно, оспариваемый некоторыми социал-демокра­тами принцип, что классовая борьба пролетариата должна сводиться к политической борьбе, и в первую голову ставит перед собой в качестве ближайшей цели свержение самодержавия. Этого одного было уже достаточно, чтобы отмежевать линию первого партий­ного съезда от нарождавшихся уже в то время уклонов, которые впоследствии вылились в систему идей, Известных под именем "экономизма" и крайним выражением которых явился приобревший историческую известность документ под кличкою "Кредо".

Каково же значение 1-ого съезда партии? Положил ли он прочное основание в деле объединения нашей партии? На это можно ответить: и да, и нет. Нет, потому что практически он не привел к единству. Почти все участники съезда были сметены зубатовской метлой в первые же ДНИ после съезда, когда долгая подго­товка Зубатовым плана "ликвидации" русских социал-демократов закончилась колоссальным разгромом почти всех организаций (11, марта 1898 года было аресто­вано по всей России около 500 человек). Партия оста­лась не только по прежнему распыленной, но и страшно обескровленной. Центральный орган партии "Рабочая Газета" не увидел больше света. Но самое главное это то, что первый съезд не дал партии оформленной про­граммы, которая смогла бы охранить партию от идей­ных колебаний и шатаний, смогла бы обеспечить ей твёрдое идейное единство.

И в то же время огромный шаг к созданию рабочей С.-д. партии в России был сделан. Было выкинуто знамя, около которого в дальнейшем, могли собираться все те, кто давно уже мечтали стать членами единой российской социал-демократической партии. Пишущий эти строки хорошо помнит то впечатление, которое произ­вела на Ильича - в то время шушинского отшельника ­первая весть о состоявшемся в Минске съезде партии. Он радовался как ребенок, Он с величайшей гордостью заявил нам, своим ближайшим товарищам по ссылке и единомышленникам, что отныне он член российской социал-демократической рабочей партии. Мы тоже все с большим удовольствием подхватили этот новый для нас мотив и как будто сразу выросли в своих собственных глазах.

Известно, что и впоследствии никто из революцион­ных (не "'ЛИПОВЫХ", как теперь говорят) социал-демо­кратов (по-нынешнему -коммунистов) Отзывался о пер­вом съезде, как о Ничтожном эпизоде, не имевшем – де никакого влияния на дальнейшую историю революционного движения в России. Наоборот, первый съезд пар­тии явился Исходной точкой для последующей работы социал-демократии. "Искра" - старая Ильичевская

"Искра "- подхватила наследство, оставленное первым съездом, и проделала огромную дальнейшую работу по собиранию, сплочению и объединению партийных сил. Второй съезд партии устанавливал прямую преем­ственную связь свою с первым съездом. И даже бун­довцы, вообще говоря, не склонные подчиняться стес­няющим "самостоятельность" партийным решения пытались отстоять свою позицию на втором съезде, ссылаясь (хотя и всуе) на непререкаемый для всех авторитет первого съезда. Таким образом, мы смело можем сказать, что пер­вый съезд был очень важным и существенным этапом в истории нашей партии. Его нужно расценивать не только как "ритуальный" (обрядовый) момент креще­ния партии, но и как яркое выражение и за­вершение целой полосы в ее жизни. Ха­рактеризуя эту полосу в заключительной главе своей брошюры "Что делать", Ильич яркими красками изоб­ражает то молодое, задорное движение и ту борьбу, которые сопровождали выступление на революционную сцену Нового поколения марксистов эпохи 90-годов "Борьба,- пишет Ильич,- заставляла учиться, читать нелегальные произведения всяких направлений, заниматься усиленно вопросами легального народни­чества. Воспитанные на этой борьбе, социал-демократы шли в рабочее движение, "ни на минуту" не забывая ни о теории марксизма, озарившей их ярким светом, ни о задаче низвержения самодержавия. Образование с' партии весной 1898 года было самым реальным и в то же время последним (курсив Ильича - П. Л.) делом социал-демократов этой полосы".

Короче сказать, первый съезд был завершением пер­вого периода в истории зарождавшегося тогда и так блестяще развернувшегося впоследствии ленинизма.

• Решения I съезда РСДРП
• Манифест Российской Социал-Демократической Рабочей Партии П.Б.Струве